Повар жаждет «мяса» 

— Расскажите, что известно про присутствие «ЧВК Вагнера» на войне в Украине сейчас?

— Информация, как всегда, приходит с большим запозданием. Но, очевидно, конечно, что они там присутствуют. Конкретные направления не всегда афишируются, однако, судя по всему, это боевые действия в направлении Попасной, Северодонецка и Лисичанска.

— Это какие-то особо важные направления?

— Да, это действительно особо важное направление. Но в качестве кого и как они там присутствуют? У меня в голове такая странная аналогия. Это очень похоже на весну 2014-го года в Крыму. Да, это совершенно другой масштаб, другой характер действий. Но вот как в Крыму участвовали все, кому не лень, так это происходит и сегодня.

Во время «присоединения» (аннексии/захвата) Крыма — кого там только ни было. Там были и наша армия и флот, которые в Севастополе дислоцировались на постоянной основе; и дополнительно переброшенные силы; и одновременно все спецслужбы со своими подразделениями, которые только могли там быть. И уже тогда некий прообраз ЧВК «Вагнера». И какие-то спортсмены из Подмосковья, «Боевое братство» — нагнали всех. Приблизительно то же самое происходит и сегодня.

Здесь не надо быть специалистом, не надо быть экспертом, чтобы понимать, что у российской армии огромная нехватка личного состава. То есть они держатся только на контрактной армии. Слово экспертам — я не специалист — полагаюсь на их заключение, но если совсем грубо, самый максимум — это 200 000 человек. На самом деле, намного меньше, если брать только боевой состав. Эта цифра сравнима с размером украинской армии.

Кроме того, как выяснилось, с цветами солдат не встречают. А «подавляющее преимущество» в вооружении и военной технике не сказалось. В чем причина? Возможно, в неумении ее применять или в устаревших технологиях, а может, в архаичной организации боя и так далее.

Нужны «нужные» люди. Откуда этих людей брать? Либо это контрактная армия — а она, в свою очередь, набирается, когда мы либо зовем людей уже на контракт, либо призываем к заключению контракта военнослужащих срочной службы, — либо это всевозможные paramilitary [военизированная организация]. Это именно то, что мы называем ЧВК, которая ни черта уже ЧВК не является, а является не пойми чем.

— Почему?

— Если мы обратимся к той публикации, которую упоминает «Ротонда», мы увидим несколько открытых вакансий. Пожалуйста: танкисты, артиллеристы, специалисты радиоэлектронной борьбы — но радиоэлектронная борьба, бог с ним, вполне себе еще в стиле ЧВК. Есть экипажи С-300, пилоты боевых самолетов и так далее. Я не знаю, что из этого является неким преувеличением в рамках рекламной кампании, потому что, например, вряд ли С-300 можно подготовить в рамках частной военной компании. А главное зачем? Ведь нет столько С-300, чтобы на них сажать частников. Хотя я уже ничему не удивляюсь.

Вся деятельность ЧВК — вспомним и «Документ Монтрё», и «Международный кодекс поведения частных военных и охранных организаций» — в мире нормативно определена как пассивное действие, то есть направленное на защиту, на отражение агрессии. А здесь танковые подразделения и артиллерия.

И что мы получаем в итоге? Личного состава не хватает. Насколько мы знаем, ЧВК вообще-то выходили изначально сразу же, вместе с подразделениями ВС РФ. И причем не только для какой-то комендантской службы.

— Я правильно понимаю, что этой информации нигде пока нет?

— Об этом все говорят. Но пока это только слова. Но мы с этим работаем. То есть входили на территорию Украины они — вынужденно или нет — в качестве вполне себе нормальной боевой силы. В чем отличие от той же Украины, от того же Донбасса 2014-2015-го года? Тогда тоже была огромная сборная солянка. Но в общем-то было тоже три больших кластера. И один из них — всевозможные добровольческие формирования, которые формировались ДНР и ЛНР (еще даже до их учреждения). Это были действительно добровольческие формирования: те самые шахтеры и трактористы, добровольцы, которые приезжали из Российской Федерации.

Второй кластер — Вооруженные Силы РФ, которые в то время не светились. Например, ракетно-артиллерийский огонь открывался с территории Российской Федерации, либо те же самые ракетно-артиллерийские подразделения выезжали непосредственно уже на территорию Украины и откуда работали либо заходили боевые подразделения, батальонно-тактические группы, которые участвовали непосредственно в боевых действиях и сразу же после острой фазы отошли.

Последний сегмент — то, что называется «ЧВК Вагнера», который использовался как для несения комендантской и, скажем так, военно-полицейской службы в тылах, так и в качестве непосредственных участников боевых действий.

Сейчас добровольческих формирований уже не существует. Соответственно, есть два корпуса Народной милиции, которая фактически встроена в командную структуру ВС РФ, есть Вооруженные силы Российской Федерации и есть еще два непонятных компонента — это чеченские подразделения, статус которых никому не понятен. Формально они, судя по всему, являются подразделением Росгвардии, но каким образом они используются, и насколько они действительно участники боевых действий, а насколько просто выступают в качестве героев рекламных роликов — сведения весьма разнятся. Другая сила — чертова куча наемников. Причем не совсем понятно, «Вагнер» это или не «Вагнер», и каким образом их используют.

И наемников много. Они разные. 

— Что это за структуры?

— Они все переплетаются, потому что личный состав перемещается от одних к другим, включая, в том числе каких-то командиров. Работу ведет там «Союз добровольцев Донбасса». Более того, получаются уже какие-то гибриды из гибридов. Потому что набирают фактически в частную контору, но люди могут идти как по контракту с какой-то несуществующей организацией, так и через систему краткосрочных контрактов вооруженных сил. То есть формируются некие отряды — скорее, даже роты тактической группы, — их условно приписывают к какой-нибудь воинской части (существующей с существующими номером, с краткосрочными контрактами), и они тоже выполняют свои задачи. Где-то вроде комендантская служба, наведение порядка на оккупированных территориях или на освобожденных — это уж кому как угодно.

— Вы сказали «чертова туча». Это сколько примерно, если это возможно определить?

— А вот здесь интересно. В апреле только через юридическое оформление по краткосрочным контрактам прошли не менее 10 отрядов или ротных групп численностью человек 500. То есть уже не менее 5000 человек. Сейчас уже наверняка больше.

— Но это контрактники просто минобороновские?

— Формально они контрактники. У человека будет трехмесячный контракт с Министерством обороны. Практически отряды формируются через тот же Союз добровольцев Донбасса, лучшие люди Прилепина и так далее. Причем, включая командный состав, офицерский и прочий.

В чем боевая ценность? Мне сложно судить. Но война длится больше трех месяцев, и если эти подразделения не разбиты, если они не разбежались, если людей мотивировали — кого-то материально, а кого-то идеологически, — и если эти подразделения остаются, то они получают боевой опыт и становятся вполне приличной пехотой как минимум.

— Я просто не очень понимаю. Если возвращаться к началу нашего разговора, зачем устраивать эту конфронтацию, зачем нужен такой агит-документ, который сделали вагнеровцы, про то, что они лучше, чем контрактная армия Минобороны?

— На самом деле, могу предположить обоснованно. «Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа». Значит, не идут. Видимо, до сих пор все-таки у «Вагнера» не было такого кадрового голода. Уж кого-кого, а того, что называется, «мясо», они сейчас набирают.

Да, есть красивые слова, что нам нужны операторы беспилотных летательных аппаратов, специалисты по электронной борьбе и что-то еще. Ну да, наверное, они всем нужны. Но, на самом деле, какие у нас требования? Значит, если вы служили в армии, то от 22-23 лет до 50, если вы даже не служили в армии, но вам исполнилось 24 и еще нет 50, приходите, научим! Блин, это «Макдоналдс»! Приходите-приходите, научим, покажем. А если вам больше 50, ну вы, в принципе, в качестве специалиста в какой-то области тоже сгодитесь. Это уже тотальная мобилизация. То есть не идут, не идут…

Есть какой-то в России немобилизованный резерв, конечно же. Это люди, которые потенциально готовы пойти воевать за 240 000₽ в месяц: будь то Вооруженные силы Российской Федерации, краткосрочный контракт с «Вагнером» или не с «Вагнером» — с кем угодно. Вот. И, видимо, они все уже там.

— Либо там, либо уже не там.

— Ну, кого-то закопали — это понятно. Потери все-таки не такие катастрофические, хотя тоже имеют значение, потому что люди идут и на контракты с ВС, и с «Вагнером», и с другими шарагами, — они тоже идут. Но да, материальный аспект очень много значит. «Может, лучше за Россию умереть». 

Но вот эти люди, значит, уже заканчиваются в России.

— А может ли это быть каким-то звоночком к тому, что сейчас один шаг до всеобщего призыва?

— Так получилось, что военно-политический прогнозист из меня какой-то хреновый. Потому что я почему-то был уверен и уверенно так предполагал, что Россия не пойдет воевать в Украину. Потому что решение такое, какое-то сдуру, могло быть, но я не мог поверить, что наши военные пойдут это делать. Я уже не говорю там о Буче и так далее, а просто о самой возможности этого. Потому что, чего мы там вообще потеряли, какого черта, ребята? Я понимаю, пропаганда, но нужно быть изрядно отмороженным человеком, чтобы ничего не понимать.

Но все-таки я, пожалуй, не ошибусь, если предположу, что, если будет объявлена мобилизация, Россия столкнется с таким уровнем уклонения, что бегство от афганской войны покажется ерундой. Хотя тогда и бегства-то не было. Я все это помню: может быть, кто-то и не хотел служить в Афганистане, но кто-то, наоборот, писал рапорта, чтобы его туда отправили. А сейчас?

Тем более, что такое всеобщая мобилизация? Всеобщая мобилизация — это, прежде всего, призыв на действительную военную службу военнослужащих запаса, имеющих воинскую специальность и так далее. То есть это мужчины 25-35 лет. Никакого сексизма, но женщин-военнослужащих у нас гораздо меньше в запасе. И я думаю, что эти люди начнут прятаться. И там как раз идет межвидовая борьба. Не ходите, мальчики, на контракт — ходите к нам в ЧВК «Вагнер»: у нас все хорошо. В чем-то они правы действительно — в чем-то нет.

— Во что этот конфликт, если это можно назвать конфликтом, может вылиться?

— А никто не знает. Начиная с 24 февраля, я пытался у себя в голове это нарисовать. Потому что любая война закончится: может, через год, через 10, через 100. Вот через 100 лет, что будет, не знаю. А вот как эта война может закончиться, на каких условиях в какие-то приемлемые сроки?

Если бы российская армия достигла действительно каких-то вселяющих ужас успехов, она и на первом этапе что-нибудь заключила бы. Хотя бы пошла на то, что официально предлагала украинская сторона. Бог с ним, думаем над Крымом следующие 15 лет или не думаем. Донецкая и Луганская народные республики живут себе в тех границах, в которых жили, а мы их не трогаем и даем честное слово их не освобождать и что-то там еще. Ну, может быть, а сейчас как, куда?

Я в Украине не был лет 30. Но судя по тому, что есть сейчас в соцсетях и средствах массовой информации, даже если господин Зеленский и будет согласен на какие-то уступки, ему придется сложнее, чем Пашиняну в Армении. Его, по-моему, просто к чертовой бабушке сметут. Да и что будет народу говорить господин Путин, тоже непонятно. Потому что, да — я понимаю, — что Остазия всегда воевала с Океанией. Мы, собственно говоря, собирались защитить город Ленина от финнов и отодвинуть границу, а вовсе не собирались учреждать Финляндскую советскую народную республику, да? Но сейчас не 40-ой год и Путин — не Сталин. Поэтому вряд ли он сможет продать безопасность народных республик как результат войны, которая унесла уже десятки тысяч жизней точно с обеих сторон. Не говоря уже обо всех остальных абсолютно трагических последствиях. Я не знаю, у меня нет за пределами моего воображения.

— Можно ли сказать, что это какой-то совершенно уникальный прецедент?

— Да, любая война, она, в общем то, достаточно уникальный прецедент, потому что все настолько бредово, что непонятно… Мы видим, куда мы идем, мы идем освобождать наших родных братьев русских. Есть украинцы как часть русского народа. Украина или Малороссия — это мы, не то, чтобы мы такие же. Это просто мы! Это большая Россия, захваченная какими-то ублюдками, попавшая под внешнее управление. С другой стороны, тут же дают нарратив, что там одни укронацики, охреневшие хохлы и так далее, которых нужно давить, раздавить и снести к чертовой бабушке ракетно-бомбовые ударами. Так это мы или не мы? Вот как все это сделать? Ну, в принципе, что, как говорил незабвенный товарищ Титомир: «Пипл хавает».