— Сейчас кажется, что российский мир музыки разделен. Одни играют концерты в пользу беженцев, а другие выступают в Лужниках на “Крымской весне”. Есть ли такой раскол?
— Раскол, конечно, есть, и он существовал всегда. Всегда были деятели культуры и артисты-подхалимы и точно так же были артисты, музыканты, актеры, режиссеры, которые выступали с независимых позиций и не подмахивали государству. Я думаю, что, если Россия станет демократической страной, ситуация несильно изменится. Просто те артисты, которых сейчас травят и запрещают, будут в полном порядке и смогут свободно высказываться. А артисты, которые испортили себе репутацию тем, что делали услуги подлым властям и зарабатывали за ее счет, разумеется, будут не в чести.
— 24 февраля стало переломным моментом в жизни российской музыкальной индустрии или эти тенденции более долговременны?
— Я не считаю, что конкретно в области культуры произошли какие-то тектонические изменения, потому что все остались более или менее на своих позициях. Я могу сказать, со своей стороны, что реакция некоторых артистов меня приятно удивила. Например, это какие-то люди из области поп-музыки. Валерий Меладзе, Светлана Лобода высказались против войны.
Некоторые артисты меня неприятно удивили, но во многих отношениях стало хуже. Цензура, разумеется, стала намного сильнее и более жестокой в плане наказания: всяческих уголовных и административных статей. Но это явление, которое очень легко можно было предсказать и экстраполировать из того, что происходило в последние два года в России.
— Кто-то по своему желанию отменяет международные концерты, кого-то заставляют это сделать. Есть ли примеры аналогичных санкций в истории за последние 10-20-30 лет для других стран, которые развязывали военные конфликты?
— В каких-то формах это, наверное, началось после интервенции России в Грузию в 2008 году. Но, к сожалению, это была довольно локальная история, которая не приобрела каких-то мировых масштабов. В более широком смысле это стало проявляться в 2014 году. Впервые возникли какие-то черные списки. Тогда некоторые российские артисты, скажем, Газманов или Валерия попали в запретные списки для гастролей, в первую очередь, естественно, в Украине.
Но это было также повторено и в некоторых других странах, в частности в Латвии и Литве. Процесс пошел, что называется, но, конечно же, он не принимал таких масштабов и таких форм, как в феврале-марте 2022 года. Все эти черные списки, все эти гонения на представителей путинской культуры, по поводу которых наверняка сейчас российская пропаганда всячески ноет, — это следствие их собственных действий. Артистов, которые выступают против войны, очень много.
На мой взгляд, их значительно больше, чем артистов-лизоблюдов. И им никто выступать не запрещает. Они очень активно сейчас гастролируют и в Европе, и в США. Возможности для бескомпромиссных артистов есть и за границей, особенно если учесть, что много российской молодежи сейчас уехало за кордон. Так что аудитория у этих артистов точно есть.
— Остаются большие артисты, которые много лет работали с огромными бюджетами. Будет ли эта лояльность оплачена дополнительно деньгами, или будет, наоборот, сражение за оставшиеся бюджеты?
— Во всем мире финансирование культуры построено таким образом, что фундаментальные культурные ценности, скажем, большие симфонические оркестры, большие академические театры, музеи финансируются за счет государства или каких-то достаточно близких к государству фондов. Что касается массовых и популярных форм культуры, то они во всем мире, но не в России, к сожалению, полностью отделены от государства. Первым делом надо перенять мировую практику и отделить массовую культуру от государства.
То есть вся поп-музыка, все кино, все нерепертуарные театры, все частные музеи, галереи, — все это должно жить на принципах самоокупаемости. Если бы я мог вершить судьбы российской культуры в ближайшее время, то первое, что бы я сделал, — отделил бы всю культуру от государства. Что касается тех объектов культуры и искусства, которые без государства не выживут, поскольку они некоммерческие, то эти институты государство, конечно же, должно финансировать. Но опять же, исходя из их реального качества, а не по каким-то блатным или коррупционным соображениям.
— В каком состоянии музыкальная индустрия сейчас существует? Это ее пик за несколько десятилетий? Или мы сейчас находимся на спаде?
— Давно подмечено, что самое интересное искусство создается в кризисные периоды. Так было, скажем, в России 10-20-е годы, во время великого русского авангарда. Причем это общемировой закон. Это касается не только России, это касается и американской культуры, скажем, в 60-е годы: война во Вьетнаме, движение хиппи, движение протеста и так далее.
Это касается и каких-то более близких времен. Скажем, если мы вспомним тот же русский рок, подпольный или московский концептуализм в изобразительном искусстве и так далее. Пожалуй, самым скучным и бесплодным периодом культуры в современной России были нулевые годы. Те самые нулевые годы, которые были самые сытые, самые спокойные, такие не вполне даже подцензурные и так далее.
— Какие перспективы у артистов, для которых российский рынок закрыт на какое-то время? Смогут ли они экономически и идейно существовать в эмиграции? Или это очень индивидуальная история?
— Все творческие люди разные. То есть есть артисты, писатели, художники, которые политизированы, которым не чужды социальные и антивоенная темы. Есть другие, которых интересуются в совершенно иные проблемы. Если ты не пишешь песни протеста про войну в Украине, значит ты подлец и нет тебе места среди хороших людей. Нет. Это творческие люди, это довольно тонкая порода.
Перспективы у наших эмигрировавших артистов я считаю, в любом случае гораздо лучше, чем перспективы тех артистов, которые остались в России. Потому что цензура будет только крепчать, всевозможные гонения на такую нон-конформистскую музыку, да и вообще нонконформистское искусство будут только усиливаться. Что касается артистов, перебравшись заграницу, то по поводу них у меня как раз ощущение очень оптимистичное, потому что аудитория их растет и растет очень быстро, по мере того, как все больше и больше молодых и не очень молодых людей из России уезжают.
— Что можно было бы сделать за два года для того, чтобы музыкальная сфера вышла на новый уровень и в ней решились какие-то проблемы?
— Я боюсь, что так просто в области культуры проблемы не решаются. Это в экономике, в производстве, во всех этих вещах— да. Там все зависит от таких вполне осязаемых вещей. С культурой дело обстоит совершенно иначе. И плановое хозяйство в области культуры ни теоретически, ни практически невозможно. Поэтому я сказал, что единственное, что нужно сделать, — освободить мастеров культуры и деятелей искусства от давления государства и освободить их от какой-то зависимости от госбюджета.