«Миллионы украинцев будут, как я, ощущать, что дома у них больше нет»
Салиме пришлось уехать из своего родного города Грозный в апреле 1995 года, в разгар первой чеченской войны. К началу войны ей было 20 лет, она училась в Чеченском государственном университете на акушера-гинеколога. Про свой дом она рассказывает с любовью, помнит в мельчайших деталях, каким он был: про кусты акации и сирени во дворе, про цвет лавочки, что стояла под ними, про звук, с которым открывалась зеленая калитка.
— Это так странно: я уже почти 27 лет живу не там, мне несколько раз приходилось менять место жительства, и ни одно из этих мест не воспринималось домом. Ни один из них я сейчас не смогу вспомнить в таких подробностях, как свой грозненский дом, — говорит женщина.
Салима — старшая из пяти детей, к началу войны остальные были несовершеннолетними, поэтому родители обсуждали свои планы только с ней: они не планировали никуда уезжать из своей республики… Не планировали до гибели отца.
— Папа в один из дней пошел к нашим соседям, чтобы помочь им восстановить крышу, в которую попал снаряд. И снаряд попал в это место снова… Я в тот день была у родственников, и когда мне сказали об этом, я просто не поверила. Подумала, это какая-то тупейшая шутка. Ну, как это возможно: человек пошел чинить крышу, в которую попал снаряд, и ровно в этот момент снаряд попадал снова, — Салима начинает плакать, рассказывая об этом.